Весна в World of Tanks

[molfara]

- О! А сверни в тот палисадник. Хочу взглянуть на куст.

- А там что? Магнолия в цвету?!!! Давай подъедем поближе!!



- Уууу!! Теперь туда! Декоративная слива!! Или нет?
- Ты себе представляешь, как наши маневры выглядят со стороны?



***


Вечные ценности, короче.

upd: Вспомнилось, что похожий замес есть в пелевинских "Цукербринах". Исход был неизбежен.

Легкие танки, которые Кеша когда-то коллекционировал, все были разбиты и сожжены: в боксах чернели их обгорелые каркасы, чуть пованивающие соляркой и гарью. Тратиться на ремонт не хотелось, а внутриигровой валюты, заработанной в боях, у Кеши в последнее время хватало только на снаряды. И то на обычные — за голду, пробивающую все на свете, нужно было отдавать шэринг пойнтс.

На ходу оставались две машины — тюнингованная «Пантера» с длинной скорострельной пушкой и тяжелый «Ягдтигр» с толстенной лобовой броней. Этих двух агрегатов, собственно, было достаточно: на «Ягдтигре» Кеша ездил бомбить, а на «Пантере» — катался для души.

В «Пантере» было припасено несколько все-пробивающих голдовых снарядов — на случай, если сердце попросит. Лезть в групповуху Кеша сегодня не хотел — возможно, после комментариев Гузки. Хотелось чего-то интимного, камерного и недорогого.

Кеша залез в «Пантеру» (он любил мускулистую пружинистость, появлявшуюся у его тела, когда оно карабкалось по броне), взялся за ручки управления, пару раз кивнул распускающимся спискам игровых меню — и выехал на поле под Прохоровкой.

Остановившись на невысоком пригорке, откуда открывался хороший обзор окрестных холмов, он стал ждать, не зайдет ли кто в его индивидуальную вселенную обменяться болванками. Обычно желающие находились минут за десять. Прошло целых пятнадцать, но никто так и не нарисовался.

Кеша высунулся из люка и поглядел по сторонам.

Июльский вечер был хорош до дрожи. Прогретый воздух нес в себе ароматы тысячи неизвестных трав. Склоняющееся к закату красное солнце грело так нежно и ласково, как умеют только старые звезды (солнце, понял вдруг Кеша, каждый вечер становится большим и красным, как бы репетируя будущую старость и смерть). Живые голоса мира, долетавшие до Кешиных ушей, казались странными — Кеша не знал даже, насекомые это или птицы.

Не выдержав, он вылез из танка, спрыгнул в траву и пошел в поле. Вокруг не было ни души — только несколько крошечных птиц чертили высокие круги в небе. Стрелять уже не хотелось.

Вечер был грандиозен, прекрасен — словно Кеша оказался перед багровыми и желтыми витражами древнего храма, бывшего одновременно всем миром. Не верилось, что красота, трогающая сердце за такие струны, про которые Кеша даже не знал, возникла просто как фон к случайной танковой битве.

Тут был какой-то подвох. И Кеша, уже понимая, в чем дело, пошел прямо в закат. Он знал, что сейчас произойдет — и не пытался бороться.

Время от времени цукербрины просвечивают каждую душу. Прятаться бесполезно. Лучше всего доверчиво шагнуть им навстречу.

Над горизонтом сверкнуло, и Кеше показалось, что к нему повернулись три ослепительных лица. В их огненные глаза можно было смотреть — но у Кеши такого желания не появилось. Ему просто сделалось хорошо и легко.

Все ноши, кресты и хомуты, наброшенные на него судьбою, вдруг стали невесомыми.

Он ничего на самом деле не тащит на своем горбу, понял он — в какой уже раз понял!

Весь мир придуман специально для него. Но люди так устроены, что для правильного метаболизма души они должны таиться и трепетать, как делали это миллионы лет, поедая падаль в темных пещерах. Жизнь человека не должна быть слишком легкой, потому что он научится находить в любом комфорте положенную кармой муку, и чем мягче будет перина, тем сильнее станет впиваться в бок закатившаяся под нее горошина.

В самой счастливой судьбе должны быть боль и мрак — точно так же как внутри у прекраснейшей женщины должен быть кишечник.

И все равно существование — это счастье, бесценный дар, поцелуй вечной весны. А сейчас самый источник счастья, не отрываясь, смотрел в его душу тремя парами глаз.

Ке чувствовал заливающую его любовь. Он знал, что ничего, совсем ничего нельзя утаить от этого света. Он и не хотел таиться. Свету было известно — вины на нем нет: он просто выполняет приказы раздающихся в его голове голосов, а что за ними стоит, он не знает, ибо мал и слаб. Кто он по сравнению со сгибающими его ум силами? Как он может противостоять им, если он сам — всего лишь их игра?

И свет соглашался. Свет все знал. Свет не упрекал его ни в чем. Но Кеша чувствовал, что происходит, в сущности, самое страшное из возможного.

Увы, среди ромашек, роз и лилий, на которые падал тройной луч, он не был самым красивым цветком. Он не радовал этот свет так, как другие, по-настоящему прекрасные растения.

Он казался свету подорожником или лопухом… И это было невыносимо. Но свет любил его все равно.

Кеша провалился куда-то, где не было ни пространства, ни времени, а только счастье… Потом он почувствовал на щеках слезы — и вспомнил, что у него есть физическое тело.

Заходящее солнце, казалось, зажгло припрятанные за горизонтом покрышки — и огонь охватил полмира. Кеша помнил, чем кончилась встреча. Свет, как всегда, обещал утешительное и сладостное: что примет в себя его душу, когда придет срок, и станет последним, увиденным Кешей в жизни… Но это будет не скоро, а до тех пор свет еще вернется — и Кеша снова переживет то же самое. Изливающуюся на него любовь, которой он не достоин. Сострадание к себе, от которого невозможно не расплакаться.

И еще — отчаяние и агонию, сладкие настолько, что душа бесстыдно тянется к этой неге, не стесняясь показать ослепительному всепрощающему свету весь свой мрак…

Потом все кончилось.

Несколько долгих секунд Кешин разум молчал, словно выжженный прямым попаданием.

В нем осталась единственная мысль, прилипшая к илистому дну души и не успевшая улететь вместе с принесшим ее светом: «жизнь — это бесценный дар…»

Ну да, подумал Кеша с неожиданной холодной трезвостью. Дар. Вот только — кому и от кого? Ведь я, живущий, не существую отдельно от дара. Я сам и есть жизнь. Как говорит Ксю Баба, человек не объект и не субъект, а процесс. Значит, дар — я сам. Это меня подарили кому-то, как котенка или борзого щенка. Причем и тот, кто подарил, и тот, кому подарили, предпочитают оставаться невидимыми. Какие широкие натуры населяют космос…

Но злобная мысль, затмив на миг его душу, тут же растворилась в красных и желтых огнях закатного русского неба. Пережитое счастье было слишком сильным — его раскаленный отпечаток просвечивал и прожигал любой смысловой мусор, которым пытался защитить себя перепуганный ум.

Цукербрины уже ушли. Кеша долго глядел им вслед — в ту точку, где только что растаяли их огни. А потом он снова начал воспринимать всю остальную реальность.

В ней успели произойти довольно неприятные перемены.

В поле догорала его «Пантера». На багровой полосе заката чернел грозный силуэт врага («ИС-10», опознал Кеша). Вражеская машина уже разворачивалась — и, показав напоследок профиль башни с длинной хищной пушкой (Кеша с отвращением вспомнил про Гузку), исчезла за склоном холма. Кеша даже не расстроился — против «ИСа» шансов все равно не было. Его присутствие в башне «Пантеры» не изменило бы ничего.

Когда он вернулся в бокс, оказалось, что починить «Пантеру» нельзя. Нулевой баланс шэринг пойнтс.

Comments

[basis211.livejournal.com]

Да, забавно получилось

Надо почитать что ли пелевинуса, очень хороший отрывок на самом деле

[molfara.livejournal.com]

Он больно неоднозначный, фрагментами очень мощный, а местами невыносимая туфта.

[basis211.livejournal.com]

Обычное для него в последние годы... С другой стороны, а чего добились мы с тобой, юзернейм? ))) Как говорится, кто может, пусть напишет лучше

Вот например, у меня вызывает огромное уважение Лина Данем, смотрим как раз третий сезон, Girls, если кто не знает. Некрасивая, абсолютно несуразная, даже не уродливая... Истории ни о чем, если их записать в виде текста.
Моя жена рассказывапа, в ее детстве и ранней юности, если в Одессе чему-то хотели присвоить высочайшее качество, говорили "- это настоящая Америка!"

Вот Лина Данем - это настоящая Америка. Персонажи уникальные, все то ли продумано, то ли гениально угадано. Адам - вылитый мой младший брат, я просто узнаю его, только брюнет вместо блондина и другой комплекции. Юмор, понимание жизни, все. Пусть мне не близок этот лайфстайл и набор идей. И это HBO, куда она попала ну, сама, насколько можно судить, пробилась, и заслуженно.

[molfara.livejournal.com]

Про добились. Научная устроила такой жесткий нагоняй вчера((( Все просто: нет текста - нет конфеток.

О! Даже я застала этот тренд про "настоящую Америку". Папина американская подружка больше десяти лет подряд присылала мне под Рождество шмоток, и в 90-ых на стыке нищеты и новых русских это было какое-то иное измерение. Правда, в уже сознательные годы хитом стала бабка, которая на привокзальной площади заходила в общественный транспорт и скандировала: "Америка заметает следы!" Но и ее уже не стало.

ИМХО, Girls строится на двух столпах: "О Боже, хорошо, что я не такая!" и "Господи, как я ее понимаю!" Реально в каждом первом отзыве есть "узнаю себя". Собирательный образ в натуре. Это все, что могу сказать по первой серии. Больше вряд ли буду смотреть. Так и не научилась хавать сериалы))

[basis211.livejournal.com]

Я узнал конечно не себя, а именно моего младшего брата. Он младше лет на 15, тоже несколько аутичный. И меньше энергии... Жил бы в НЙ, может быть был бы более бОрзым и более счастливым, как данный персонаж.

[molfara.livejournal.com]

Он младше лет на 15 (с)
Такая формулировка неуверенности)) Напомнило, как я однажды спросила у знакомого, сколько ему лет, он задумался, а потом ответил "33-34". С другой стороны, своего брата с сорокалетием я поздравляла два года подряд))

Могу ошибаться, но судя по зачину, мужчины там не полноценные герои, а обстоятельства жизни женских персонажей. Поэтому радость узнавания самого себя в них особо и не закладывалась. Ну разве что кого-то другого с ними проассоциировать, как ты сделал с братом, но это не так эмоционально напряженно. Зато по теткам - очень метко круто. Это чисто НЛП-практика, заставить своего собеседника три раза согласиться с тобой, чтобы потом он без возражений принял все остальное. Вот смотришь и такой "Да, истина!", "Да, именно так!" и т.д.

Вот Эко про узнавание, правда, в области детективов и вообще итерационных нарративов:
"Чары книги, ее способность дать читателю ощущение отдыха и психологической разрядки, обусловлены именно тем, что, сидя дома в кресле или в вагоне поезда, читатель постоянно узнает то, что он уже знает и что хочет узна­вать вновь и вновь. Именно ради этого он и купил книж­ку. Читатель получает удовольствие от не-истории (the nonstory, la non-storia), если под историей (a story, una storia) мы понимаем развитие событий, ведущее нас от некой начальной точки к некой точке конечной, о кото­рой в начале мы не имеем никакого представления. Удо­вольствие такого читателя обусловлено именно отказом от развития событий, уходом от напряженности прошлого-на­стоящего-будущего в убежище мгновения, которое любимо, потому что постоянно повторяется."